То, что говорилось об улицах, можно отнести вообще к открытому пространству между зданиями. Так, когда улицы пересекаются под прямым углом, территория их взаимного «наложения» оказывается неопределенной в пространственном отношении и даже загадочной.
По переменность пути через такой перекресток, предопределяемая правилами уличного движения, являет собой чистый компромисс — необходимость преодолеть явный парадокс: две вещи не могут занимать одно место в одно и то же время.
На практике подобная проблемная ситуация успешно разрешается, когда два независимых маршрута преобразуются в крестовину, за счет которой площадь наложения становится центрально-симметричной композицией. Такого рода перестройка структуры меняет зрительный характер угловых зданий, каждое из которых было ранее визуально рассечено на два по сути своей двумерных фасада — до тех пор, пока оно воспринималось в соотнесенности лишь с линией улицы.
На место столкновения плоских фасадов приходит теперь трехмерная организация пространства: угловые здания воспринимаются как кубовидные монолиты, решенные симметрично относительно обеих улиц.
Реорганизация пространства приводит к резкому возрастанию роли угловых зданий в качестве самостоятельных фигур, и архитектор, понимающий потенциальные возможности целостной трактовки такого перекрестка, будет формировать угловое здание, отталкиваясь от его «носа», нацеленного в самый центр образуемой площади. В чем заключается динамичность пространства, образуемого перекрестком?
Нет сомнения в том, что оно не пусто: каждое угловое здание порождает силовое поле, расходящееся вдоль оси своей симметрии к центру перекрестка.
Если бы эти поля были единственным динамическим фактором данной ситуации, здания наступали бы на центр, в конце концов зрительно наталкиваясь в. нем друг на друга.
Тогда перекресток был бы только конфигурацией четырех центростремительных векторов: здания в роли фигур и центральное пространство в роли фона.
Что же касается поверхности земли, то, не имея границ, она не имела бы и собственной формы. Такая односторонность преодолевается в том случае, если центральная площадка приобретает хотя бы частично признаки фигуры, если она тем самым утверждает себя в роли конструктивного ядра, порождающего силы, способные уравновесить напор четырех сходящихся углов.
Если это происходит, то мы получаем возможность динамически воспринимать местоположение зданий благодаря игре сил, исходящих от них, и встречного давления, исходящего от центра. Каким образом пространство перекрестка набирает мощность такой фигуры как площадь?
Резонно предположить, что относительный размер играет здесь существенную роль.
Когда открытое пространство слишком мало, его мощность недостаточна для формирования силового поля, уравновешивающего давление со стороны зданий. Когда оно слишком обширно, динамические векторы от зданий не продвигаются к центру в необходимой мере и в то же время фокус, образуемый в центре, недостаточно силен, чтобы войти в контакт с полем вдоль границы.
Иными словами, целостная структурная организация, охватывающая всю площадь, так и не устанавливается.
Прекрасным примером может служить здесь площадь Вогезов в Париже — скорее пространственная рама, чем собственно площадь. На том же примере видно, как сильно связаны линейные размеры площади и высота окружающих ее зданий — здесь здания только в три этажа, за счет чего мощность горизонтального поля чрезмерно велика.
В то же время замкнутый характер площади Вогезов усиливает ее «площадной» характер в сравнении с перекрестком, не имеющим столь полной ограниченности. Вполне естественно, что чем четче контур площади в плане, тем большую силу фигуры приобретет эта площадь.
Сравнивая перекресток двух улиц с пересечением четырех, мы обнаружим, что при равенстве прочих факторов в последнем случае значительно больше шансов на четкое и прочное установление характера площади.