Когда расстояние между зданиями увеличивается, плотность интервала уменьшается вплоть до полного исчезновения. Мы более не ощущаем какого бы то ни было взаимодействия между зданиями. Только в этом случае мы можем сказать, что пространство между ними пусто.
Условие для восприятия пустого хорошо понятно, если обратиться к музыке. Физически любой момент, когда не слышен звук, может быть охарактеризован как пустой.
Однако в восприятии характер интервалов существенно различен.
Россыпь звуков висит в воздухе как жемчужное ожерелье, потому что малые интервалы между тонами полностью поглощены продолжительным звучанием целого. Удлиненные интервалы воспринимаются как паузы, остающиеся частью музыкального целого.
В течение такого интервала предшествовавший ему тон набирает ритмический вес и значительность за счет затягивания на время, предписанное структурой композиции. Подобные интервалы лишены звучания, но они отнюдь не пусты, они преисполнены напряженности.
Пустота наступает тогда, когда развитие композиции достигает финала, ее строение завершено, и музыканты делают краткую передышку и подстраивают инструменты. Сопоставление с музыкой облегчает нам постижение того, что степень наполненности интервала зависит не только от объективной его длины.
В зрительном восприятии, когда два объекта, граничащие через интервал, нуждаются друг в друге для завершения целого, промежуток заполнен интенсивнее, чем в том случае, если две формы самодостаточны и независимы. Таким образом, воспринимаемой пустотой мы сможем назвать такую область, пространственные качества которой не зависят от окружающих объектов.
Полная пустота переживается тогда, когда вообще нет объектов, — в темноте, в открытом космосе, в океане отсутствие каких бы то ни было пунктов отнесения, невозможность ориентации, нехватка сил притяжения и отталкивания могут вызывать подлинный ужас. Социальным эквивалентом такому страху являются ощущения человека, вдруг осознающего полную потерянность: окружение живет полной жизнью без него, ничто его не зовет, ему не отвечает, в нем не нуждается.
Подобное отсутствие определенности вокруг нарушает и внутреннее чувство самотождественности, потому что человек определяется собственное существо прежде всего через определение своей позиции в паутине межчеловеческих отношений. Несомненно, что сильная личность способна противостоять одиночеству и затерянности, утверждая самое себя в качестве центра и словно пронизывая все вокруг исходящими из него силовыми линиями, наполняющими Пустоту.
В этом случае отсутствие препятствий, отсутствие взаимодействия может даже порождать головокружительное чувство свободы.
К таким ощущениям относится «парение» над миром, переживаемое на вершине горы. Аналогичную роль может играть монумент, воздвигнутый на плоской равнине: возникает своего рода силовое поле восприятия, напряженность которого убывает по мере нарастания дистанции от фокусирующего центра.
По всей видимости, пустота не означает всего лишь отсутствия материи — пространство, ничем не застроенное, может тем не менее быть пронизано густой сетью векторов восприятия, обладать плотностью, которую можно было бы назвать визуальной субстанцией. Напротив, испещренная окнами стена небоскреба или большая ровно закрашенная поверхность на живописном полотне могут восприниматься как пустые, несмотря на то, что архитектор или живописец поместили там нечто, подлежащее зрительному восприятию.