Принципиальное отличие архитектуры от скульптуры становится особенно ясным при обращении к примерам игры на неопределенности границ. Фонтан как полезный предмет являет собой облагороженный источник воды, и в этой роли выразительность целого подчиняется функции сбережения и выброса вод. Если фонтан становится произведением скульптуры (безразлично — фигуративной или абстрактной), он перестает служить водам так, как здание служит своим обитателям.
В этом случае фонтан использует воду для собственных своих нужд, коль скоро струи воды становятся компонентами фонтана, интегральным элементом его экспрессивности.
Когда вода отключена, фонтаны на Пьяцца Навона в Риме распадаются на скульптурные фрагменты.
Функция воды, однако, переменна.
Когда в эпоху барокко фонтан трактовался как произведение скульптуры, струйки воды, извергаемые из груди наяды, служат выражению силы, дающей жизнь. При рассмотрении фонтана как практического устройства бронзовая фигура превратилась бы просто в зев водотока, не более.
Дом Кауфмана «Водопад» было бы неверно трактовать как структуру, дающую приют в равной мере человеку и воде, — здание не обслуживает воду, напротив, это вода вовлечена зданием как компонент, включающий динамику бетонных опор в реальное движение водных струй.
«Водопад», таким образом, скорее может быть описан как текучая архитектура, чем как комбинация человеческого жилища и водонапорной станции. Напротив, труба на крыше «Марсельской единицы» Ле Корбюзье может трактоваться как скульптура, занимающая доминирующую позицию в конфигурации других скульптурных элементов: призм, ступеней, цилиндра.
В то же время эта скульптурная форма не выходит за границы необходимого для выполнения первичной функции — выброса загрязненного воздуха. Можно сказать, что форма трубы и выведена из этой утилитарной функции и целиком подчинена ей. Заметим все же, как форма такого объекта меняется в зависимости от того, смотрим мы на него как на скульптуру или всего лишь трубу.
Известный рисунок Роберта Соуэрса прекрасно иллюстрирует происходящее со скульптурой, переосмысляемой в здание, и архитектурой, притворяющейся, что она скульптура. Как утилитарный объект здание служит обитателям.
Однако справедливым может быть и противоположное суждение: нередко толпа людей обогащает и довершает собой архитектурное сооружение, подобно воде фонтана, подчиняясь архитектурной структуре и становясь ее частью. Толпы, заполняющие площадь или текущие в виде упорядоченной процессии к зданию и от него, зрительно прочитываются как второстепенный, но неотъемлемый элемент архитектуры.