В трактовке Аристотеля соседствующие друг с другом объекты мирно владеют общей границей, однако в реальном восприятии, границы — это непрочный компромисс противоборствующих сил. Когда на плоскости обе формы одновременно пытаются захватить себе общий контур в качестве собственной границы, психологи говорят о «соперничестве за контур», поскольку он не может служить сразу обеим. Лишь когда все факторы, определяющие различение фигуры и фона, «работают» на фигуру, победитель захватывает право на контур себе, а окружающая поверхность становится безграничным фоном.
Если же доминантность лишь относительна, ведущей темой оказывается само соперничество за обладание контуром. На первый взгляд обыденный опыт противоречит такому заключению.
Архитектора окружают формы, казалось бы, граничащие друг с другом без какого-либо признака соперничества.
Так, прямоугольники кирпичей мирно «делят» между собой один и тот же шов на стене.
Однако это происходит лишь потому, что контурные линии, отделяющие кирпич от кирпича, суть прямые линии.
Прямолинейный контур — то исключение, которое подтверждает общее правило, поскольку он оказывается единственной симметричной границей, какая может устанавливаться между двумя поверхностями, — симметричной в том смысле, что ее свойства распространяются не только на целое, но и на всякую часть.
Такой контур устанавливает совершенно идентичные условия образования формы по обе стороны от себя, и потому противоборствующие силы, порождаемые границей, идеально уравновешиваются на всем ее протяжении.
Все прочие формы границ создают неравные условия в сопряженных поверхности или объемах и, соответственно, различные динамические их свойства. Когда Аристотель говорил о том, что соседствующие части имеют общую границу, он был прав лишь в физическом, но не в психологическом смысле.
В восприятии поверхность соприкосновения принадлежит двум различным границам, оставаясь при этом чем-то единственным — это и вызывает напряженную противоречивость контакта.
Поверхность соприкосновения динамически соотнесена с двумя различными центрами тяготения и потому «разрывается» в противоположных направлениях. Если это прямая, то разнонаправленные тяготения уравновешиваются, но во всех прочих случаях возникает обязательная асимметрия.
Так, скажем, кривая порождает вогнутость с одной стороны и выпуклость с другой.
Возникающие различия столь велики, что общая форма контакта в восприятии не может быть действительно общей. Согласно правилам, которые психологи установили для условий, царящих на плоскости, нам следовало бы воспринимать здание как фигуру, а окружающее пространство как фон. Одно из этих правил гласит, что форма, будучи окружена со всех сторон, воспринимается как фигура до тех пор, пока не вмешиваются мощные дополнительные силы, а ведь в трехмерном пространстве всякий объект окружен со всех сторон значительно полнее, чем на плоскости.
Так, отдельное здание раскрывает нам цельность своего объема по мере того, как мы обходим его кругом и видим его торцы, главный и обратный фасады. Здание замкнуто не только по какому-то одному контуру, но со всех сторон.
За счет этой мощной замкнутости здание твердо заявляет себя в качестве фигуры, обладающей границами — своей собственной внешней поверхностью, и по мере того, как зритель приближается к нему, вектор внимания все яснее выделяет эту фигуру из фона. В известной мере эта всесторонняя завершенность и обособленность, присущая зданию, дает его обитателю убежденность в том, что он является его владельцем.
В своем исследовании пространственного окружения Ленелис Крузе сообщает (на материале ФРГ), что в процессе обсуждения планировочного решения жилого района потенциальные домовладельцы отвергли предложение сблокировать дома, несмотря на то, что это увеличило бы площадь садовых участков.
Они мотивировали отказ тем, что дом становится домом в полном смысле слова лишь в том случае, если его можно обойти вокруг.