Вернемся к особому отношению между внешним и внутренним, чтобы задаться вопросом: какую форму приобретает это отношение и как оно возникает? Глядя на комок глины, превращающийся в сосуд под руками гончара, мы осознаем, что видимое извне и изнутри отнюдь не совпадают.
Внутренняя пустота, оканчивающаяся на вогнутости внутренних стенок, воспринимается иначе, чем внешняя форма, выпирающая в безразмерность внешнего пространства.
И все же между внешней и внутренней формами существует явственное подобие, и если, повторяя опыт с формой собора Св. Софии, мы сделаем отливку внутренней полости сосуда, то результат не даст неприятного эффекта, почти повторяя внешнюю форму. И все же отнюдь не все дубликаты внешней формы оказываются удовлетворительны в роли интерьера.
Достаточно сослаться на чувство замешательства, охватывающее посетителя, воспринимающего Статую Свободы изнутри. Чисто физически внутренняя и внешняя формы огромной статуи идентичны — она собрана из тонких металлических листов, поддерживаемых арматурой опорной конструкции.
В восприятии, однако, перед нами совершенно сбивающее с толку нагромождение выпуклостей и вогнутостей, лишенное ясного смысла и уже во всяком случае ничем не напоминающее человеческую фигуру.
Этот вариант прекрасно дополняет пример собора Св. Софии: там внутренняя форма не способна играть роль внешней, здесь — внешняя внутренней. Есть примеры архитектурных решений, в которых между внутренней и внешней формой наблюдается столь же полное соответствие, как в глиняном сосуде.
Ряд романских построек, например, создает такое впечатление, будто солидная кладка их каменных конструкций совершенно прозрачна.
Достаточно взглянуть, скажем, на восточный фасад собора Сан-Сернин в Тулузе, где, по словам Анри Фосийона, «объемы постепенно нарастают и прорастают вверх — от апсид до шпиля, сквозь уровень покрытий апсид, галереи, хоров и прямоугольный объем, на котором покоится колокольня». При всей своей утонченности средневековая архитектура разделяет присущее ей свойство искренности и «прозрачности» с примитивными хижинами, огороженными параллельными плоскостями.
Этим же свойством обладают подчас работы современных архитекторов, вроде проекта театра для г. Кальяри, выполненного Портогези: зал огражден гиперболоидами, оси которых сходятся на сцене.
Выпуклостям внешней оболочки точно соответствуют вогнутости внутри, чем-то напоминающие ложи традиционных итальянских оперных театров и (теоретически) улучшающие акустические свойства зала.