Зрительное выявление

Зрительное выявлениеЕсли строение здания учитывает свойства человеческого видения, это не только помогает уяснить утилитарные функции постройки, но и раскрывает зрителю трехмерный характер формы и ее выразительных качеств. Как указывал Пауль Франкль, в тех зданиях, где задачей являлось достижение ясности обзора, все элементы развернуты фронтально к зрителю, вписываясь в ортогональную решетку.

Это справедливо не только для потолков и стен, но и для цилиндрических ниш, вроде апсид, в которых все повернуто к точке центра. Приняв фронтальную позицию, здание или любая его часть словно принимают позу слуги, выражающую готовность выслушать каждое указание хозяина.

Фронтальность, безусловно, устанавливает род контакта, но всякий контакт развивается в двух направлениях — здание не просто выражает готовность выслушать нас, оно глядит нам в глаза с почти агрессивной настойчивостью. Во фронтальной позиции здания всегда есть что-то от напора локомотива, так пугавшего первых зрителей на фильмах Луи Люмьера.

Иными словами, фронтальность со всей полнотой предъявляет главный вид на здание, обеспечивая ему монопольную позицию, — при прямом взгляде на куб мы видим одну только его переднюю плоскость и более ничего.

Оптимальным соединением мира объекта и мира зрителя является изометрическое изображение.

В нем передняя плоскость сохраняется полностью, но одновременно воспринимаются еще две. Такой образ весьма удобен для изображения куба на двумерной плоскости, однако трехмерное тело могло бы соответствовать такой проекции только в том случае, если его сдвинуть под углом в двух плоскостях сразу — не слишком-то удобная архитектурная форма.

Впрочем, иногда архитектор пользуется прямым предъявлением трехмерности с сохранением фронтальной плоскости в неприкосновенности. Шести — или восьмигранные в плане здания демонстрируют зрителю свою объемность, как это делает башня собора Сан-Антонио в Падуе.

То же происходит со зданиями, поставленными на пересечении улиц.

Тем же приемом нередко пользуются живописцы, когда их не обязывают правила центральной симметрии. Проблема потери визуального чувства глубины менее остра в случае прямоугольных ниш или зданий, построенных «покоем»: если зритель достаточно близко, он видит в сокращении оба боковых крыла, но с большего расстояния это требует уже раздвижки крыльев в стороны.

Боковые стороны куба становятся видимыми, как только мы расстаемся с фронтальной позицией и начинаем обходить его кругом. Однако плоская крыша прячет от нашего взгляда верхнюю плоскость сооружения, и четкая линия верхнего обреза зрительно сплющивает здание, уподобляя его листу бумаги.

Скатная или шатровая крыша зрительно продолжает форму здания за фронтальную плоскость, придает ему третье измерение и облегчает восприятие сооружения как объемного тела. Мы говорили о фронтальности, которая реально существует лишь при взгляде с большого расстояния.

Вблизи фронтальная поверхность стены зрительно отклоняется назад, а размерность высокого здания выражает уже только его собственное бытие при полном безразличии к человеческой фигурке у подножия. В наибольшей степени это относится к зданиям, которые зажаты с боков соседними.

Уже отмечалось, что относительно замкнутые и формально завершенные целостности, вроде порталов храма, выполняют по отношению к зрителю роль трудно различимого или уже вообще невидимого целого, но здание может в еще большей степени «обратить внимание» на зрителя, наклонившись к нему.

Этот дружелюбный жест нередко делают выступающие вперед верхние этажи домов на старинных улицах; музей Уитни в Нью-Йорке, построенный Марселем Брейером, нависает над прохожим, словно прикрывая его и открываясь ему получше.

Наконец, сверхактивные формы библиотеки Годдарда в Университете Кларк обогащены «окнами на ножках» по заглядывающими, чтобы увидеть, что происходит внизу.