Эффект экрана зависит от того, могут ли открытость и замкнутость пространств действовать заодно — как ширма или слой материала, обладающий некоторой собственной глубиной. Возникновение этого эффекта опирается на известный принцип восприятия, согласно которому линия или плоскость достраиваются в сознании зрителя до полной формы, если только основная структура представлена глазу в необходимом объеме. Ряды колонн, отделяющие в романском соборе боковые нефы от главного, образуют собой хотя и прозрачные, но зрительно прочные перегородки.
Зубчатое завершение стены обеспечивает абсолютно тот же эффект, обозначая верх на двух уровнях одновременно — внизу несколько сильнее, но достаточно отчетливо, и наверху — по обрезу зубцов. На обоих этих уровнях горизонтали обозначены реально пунктиром, но мощь встроенного порядка понуждает глаз к заполнению пропусков.
Полупрозрачный бордюр поверху придает массиву стены зубчатость.
Еще ближе к экрану, используемому современным архитектором, оказывается, круглый портик, окружающий первый этаж храмового здания на картине Рафаэля «Венчание Марии».
Цилиндрическое ядро здания утверждено столь мощно, что портик представляет собой немного больше, чем забор вокруг него. В других ситуациях мы обнаруживаем, что, например, железное кружево балконов зданий Нового Орлеана формирует собой внешнюю оболочку здания, за ней пространство галерей обводит контуры стен как прозрачная кора ствол дерева.
Разнообразие решений, с помощью которых архитектор «перфорирует» массу здания, может быть здесь лишь обозначено.
Так, фасад Палаццо Кьерикати в Виченце сформирован Палладио как разреженный экран-занавес, образованный широко расставленными колоннами.
Поскольку колоннада не настолько материальна, чтобы фронт обрел необходимую устойчивость, архитектор заполнил интерколумнии центральной части второго этажа массой стены, пронизанной окнами.
Весьма изощренный пример наших дней — здание библиотеки, построенное Л. Перейрой для Калифорнийского университета в Сан Диего. Базовой формой сооружения является сфероид, граница которого обозначена, однако, одними лишь углами призматических объемов, составляющих действительную конструктивную структуру.
Промежуточный слой между контуром сфероида, воссоздаваемым за счет интегрирующей способности восприятия, и зигзагообразной формой реальной постройки имеет среднюю плотность полузамкнутого-полуоткрытого. Эта промежуточная зона обволакивает собой тело здания, обеспечивая ему контакт с окружающим пространством.
Эффект в данном случае весьма усилен прозрачностью стекла. Подчиняясь эллиптическим обводам вертикального сечения, горизонтали этажей выходят дальше вовне до третьего этажа, а затем вновь отсыпают по мере движения в кровле.
Здесь важно подчеркнуть лишь то, что здания крайне редко отделены от окружающего пространства сплошным барьером.
Уже одно только «накалывание» стены окнами и дверьми нарушает полноту замкнутости, а это ведет к своего рода обертыванию здания полупрозрачным слоем.
Наиболее капризный вариант заполнения этого слоя предлагают нам здания барокко, в этом отношении чрезвычайно близкие к каменным горельефам.
В фасадах барокко все множество колонн, пилястр, карнизов, панелей стен вписывается в общий порядок за счет того, что все «скульптурные треволнения» заключены между четко обозначенными крайними поверхностями.
Всегда сохраняется эффект, который можно смоделировать мысленно, приставив к рельефу стеклянный лист, к которому изнутри прикоснутся все основные выпуклые формы. Открытость, прозрачность являются общеизвестными признаками значительной части современной архитектуры; принципиальное противостояние пустого пространства и непроницаемой архитектурной массы здесь максимально смягчено, и их не разделяет какой-то непреодолимый барьер.
В крайних случаях сооружение сведено к одному лишь каркасу, прочерчивающему тонкий рисунок на фоне небес — Кристалл Палас и Эйфелева башня служат здесь наиболее ранними и наиболее яркими примерами.
Отметим, наконец, что открытие опрокидывает дихотомию внешнего и внутреннего, — не только в том смысле, что позволяет беспрепятственно заглянуть снаружи или выглянуть изнутри.
Раскрытие, снятие границ обнажает трехмерность архитектурного объема, впуская внутрь него. Разумеется, трехмерность здания выражена и тогда, когда нам предстает только внешняя призматическая форма или когда сложная композиция призм подчеркивает, что наряду с высотой и шириной глубина является базисной характеристикой сооружения.
И все же это относится к одной лишь внешней оболочке здания, к плоской поверхности, как бы та не изгибалась и не заворачивалась во всех направлениях. Полное освоение объемности, ее продолженное за пределы внешней оболочки в интерьер скрыто от наблюдателя извне.
Он должен принимать это на веру. Сопоставление с современной скульптурой навязывает себя и здесь.
Генри Мур, Жак Липшиц и другие начали пробивать массивный блок, чтобы преодолеть двумерность ненарушенной поверхности.
Отверстия придают дополнительную глубину внешней форме.