Непрерывная плоскостность фасадов еще усиливается, если здания так высоки, что не улавливается линия крыш. Высокие дома поднимаются над границей естественного для пешехода поля непосредственной видимости, что мешает увидеть отступы или наклоны кровель — не видно, как расходятся в стороны вершины, раскрывая канал над головой. Отсюда нередко пугающая замкнутость улиц в кварталах высотных зданий.
Хотя автономия зданий уменьшена доминирующей ролью канала улицы, они остаются полноправными фигурами.
Достаточно смены отношения зрителя, и здания освобождаются от сугубо подчиненной роли стен каньона, их способность быть фигурой выступает тогда на первый план.
Хайдеггер отметил эту особенность мостов, указывая на то, как меняет характер берегов мост, перекинутый через реку: он заставляет берега глядеть друг на друга.
Без него они пассивно вьются вдоль реки как безразличные окаймляющие полоски земли. Перемена происходит за счет того, что мост перпендикулярен к обоим берегам.
Примерно то же происходит, когда пешеход или водитель поворачивает голову и смотрит на вход в здание как на цель. В этот момент ранее безразличная стена возникает как фасад, как физиономия дома.
В архитектуре возможность подобной смены функций подводит нас к тонкой проблеме согласования форм непрерывной, линейно ориентированной улицы и ряда фасадов, каждый из которых обладает завершенностью и достаточной независимостью, чтобы претендовать на роль единственной цели перемещения.
Это один из тех случаев, когда возникает реальная нужда в архитекторе, чтобы установить целостное отношение между независимостью элементов и силой тяги, свойственной целому. Пожалуй, ряды выстроившихся вдоль каналов Амстердама бесчисленных небольших домов, где каждый обладает собственным характером, но все ввязаны в непрерывный кружевной рисунок фронтонов и щипцов, — пример совершенного решения.
Многие современные улицы подавляют способность к ориентации, сбивая в ряд здания, спроектированные (если это слово уместно в подобных случаях) без всякого внимания к индивидуальности каждого из них. Преднамеренное, совершенно необходимое единство улицы исчезает среди границ, не подхватывающих, не продолжающих друг друга.
Высота образующих улицу зданий влияет на обсуждаемый эффект каньона, но высота зависит от ширины, которая также играет значительную роль в формировании характера улиц.
Архитектура нуждается в дыхании: если улица слишком узка, глядящие друг на друга здания начинают крайне неприятным образом стискивать пространство между собой.
Однако улица не может быть и чрезмерно широкой. Поскольку же канал улицы существует исключительно благодаря фланкирующим стенам, он не в состоянии установить собственный вектор напряжения, если нет соответствующих ему архитектурных границ.
Если ширина улицы превышает «толщину» визуальных полей, формируемых зданиями, возникает «пустота», бесструктурное пространство.
Если дополнительные средства, вроде ряда деревьев, подчеркивающего среднюю линию, не приобретут достаточно силы, чтобы компенсировать эту опустошенность, зритель обречен испытывать чувство затерянности.
Он не сможет правильно определить ни направление, ни дистанцию до зданий, и будет вынужден изыскивать посильные средства контроля над пространством внутри самого себя, подобно нащупыванию пути в темном коридоре. При каких же условиях улица приобретает доподлинный характер «фигуры»?
Вместо ответа сошлемся здесь на аналогию с колонной, которая кажется стиснутой в пасти между архитравом и базой, если она слишком коротка, но не встречает достаточного сопротивления, чтобы утвердить собственный зрительный центр, если излишне длинна. Нечто похожее происходит в отношениях между улицей и зданием — только обладая «той самой» шириной, улица утверждает себя как визуальный объект с собственным вектором поля, активно сопротивляющегося давлению, исходящему от зданий по обе стороны.