Промежуточное пространство формирует, таким образом, специфическую меру связанности или разобщенности, влияющую на характер архитектурного комплекса в целом. Как только мы начинаем трактовать связанность и разобщенность не просто как метрические дистанции, но динамически, в движении, мы обнаруживаем, что они зависят от своего рода сил притяжения и отталкивания.
Объекты, кажущиеся расположенными «слишком близко» один к другому, выражают взаимоотталкивание: они «хотят», чтобы их раздвинули. На большей дистанции интервал может выглядеть «как раз правильным» или объекты могут казаться «притягивающими» друг друга.
Эти силы работают всегда, когда предметы соотносятся между собой через пространство; они предопределяют размещение картин на стене, расстановку мебели в комнате, расстояние между зданиями. Хочется задать себе вопрос, являются ли расстояния между Баптистерием, Собором и Кампаниллой на пизанской площади Дуомо «как раз правильными» и если так, то почему?
Что произойдет, если изменить дистанции? Те черты восприятия, что позволяют ответить на эти вопросы, носят интуитивный характер, встроены в чувство зрения.
Скорее всего, они зависят от напряжений, возбуждаемых сочетанием раздражителей, проецируемых в мозг сетчаткой. Казалось бы, оптимальные расстояния попросту поддаются измерению, но правила, господствующие над явлением восприятия и здесь, безусловно, окажутся гораздо более сложными.
В последнее время, прежде всего благодаря работам Эдварда Холла психологические и социальные эффекты дистанции общения людей в повседневной жизни стали, наконец, вызывать интерес. То, насколько близко или далеко друг от друга займут место люди при встрече, зависит не только от характера личных отношений, но и от социальных «правил» данного культурного контекста.
Эти «проксемические» нормы в значительной степени предопределяют также предпочитаемые расстояния между предметами (в частности, расстановку мебели) и, вполне возможно, влияют на то, как люди определяют и оценивают расстояния между зданиями.
То, что одному наблюдателю может казаться угнетающе тесным, будет воспринято другим как уютное и безопасное.
Нет сомнения в том, что личные и социально-культурные отношения влияют на механизмы восприятия, обсуждаемые здесь в чистом виде, и модифицируют результаты.
Видимые дистанции оцениваются по восприятию «сил», генерируемых ими, — поскольку мы ощущаем дистанции как отношение сил отталкивания и притяжения, нам хочется жонглировать расстояниями до тех пор, пока они не будут «как раз правильными».
Поиск равновесия непременно означает игру сил. Если бы пространственные промежутки воспринимались нами только как мертвое пустое пространство, никаких иных, кроме сугубо практических, критериев для предпочтения одного расстояния другому невозможно было бы обнаружить.