В нашей системе пространства вертикальное направление превращает горизонтальную поверхность в единственную плоскость, относительно которой вертикаль играет роль оси симметрии. Это единственная поверхность, на которой можно перемещаться в любом направлении, не испытывая ощущения подъема или спуска. В связи с этим вдоль горизонтальной плоскости нет избранного направления.
Норберг-Шульц пишет, что «направления по горизонтали обозначают мир собственных действий человека; в известном смысле все направления по горизонтали уравнены между собой и образуют плоскость, равномерно простирающуюся во все стороны.
Простейшей моделью человеческого существования будет, таким образом, горизонтальная плоскость, проколотая вертикальной осью». Благодаря асимметричности пространства бытие переживается прежде всего как вертикальность.
Чтобы существовать, необходимо оторваться от поверхности земли, будь то рост деревьев и трав, вздыбленность гор или их рукотворного эквивалента — зданий. В повседневном опыте предмет или существо видны постольку, поскольку они поднимаются над землей, и вертикальная ось определяет наиболее характерную особенность их форм.
По отношению к этому вертикальному стержню массы произвольного объекта в целом выстраиваются симметрично — в полном соответствии с тем, что по горизонтали нет избранных направлений.
Мы еще будем говорить о симметрии, но здесь нам достаточно того, что материал тяготеет к симметричной организации вокруг вертикальной оси, если только не включаются дополнительные силы, нарушающие это элементарное равновесие.
Ствол дерева, нарастающий кольцами, служит образцовой моделью формы, существующей в гравитационном поле. Фактически следовало бы сказать, что то, что подлежит объяснению при рассмотрении всякой отдельно взятой формы, это присущая ей асимметричность.
Следуя за Гастоном Башляром нужно отметить, что образ здания, формируемый нашим сознанием, характеризуется прежде всего двумя качествами: вертикальностью и центричностью.
Это замечание облегчает понимание аранжировки вытянутых вверх предметов наподобие органных труб или бутылок на столе в натюрмортах Джорджо Моранди. Отношения между прямостоящими предметами прочитываются как параллельные; мы не устанавливаем между ними прямых отношений соседства так, как это происходит при восприятии деталей единичного объекта.
Ряды окон на фасаде здания или два глаза на лице прочитываются нами как расположенные строго горизонтально. При взаимодействии между различными объектами это остается справедливым до тех пор, пока мы можем складывать из них некоторое связное целое: ряд домов вдоль улицы, образующий зрительно непрерывную стену, или город, карабкающийся на вершину холма.
Сказанное не означает, разумеется, что при группировке вытянутых вверх объектов мы не замечаем непосредственных взаимоотношений между ними, однако в вытянутой вверх форме мы воспринимаем всякий горизонтальный элемент прежде всего по его позиции в общей вертикальной упорядоченности.
Только в этом контексте горизонтальный элемент одного объекта может быть сопоставлен с горизонтальным же элементом другого.
Так, хотя детали соседствующих предметов могут быть объективно расположены на одной высоте, нам очень трудно обнаружить это, если они занимают различное место внутри вертикально выстроенной композиции каждого из предметов.
И, в самом деле, такая взаимосвязь, устанавливающаяся относительно структурно разобщенных элементов, вызывает нередко неприятно неожиданный эффект при восприятии примыкающих друг к другу зданий.